Примерно с VIII—VII вв. до н.э. индийские моряки стали активными участниками освоения пути, связывавшего древнейшие очаги цивилизации в Египте, Аравии, Месопотамии с азиатским Юго-Востоком — с Бирмой, Камбоджей, Вьетнамом, Суматрой и Явой, а затем и с Южным Китаем.
Этот древний торговый путь можно назвать «великой южно-азиатской муссонной дорогой». «Главным связующим звеном этой цепи была Индия, родина отважных и предприимчивых мореплавателей, которые освоили колоссальные водные пространства Индийского океана и его западных и восточных морей».
Обнаруженные при раскопках в Индии предметы роскоши и повседневного быта наглядно свидетельствуют о тесных связях населявших субконтинент народов с Восточным Средиземноморьем на протяжении почти всего I тысячелетия до н.э. Через Персидский залив индийские товары поступали в гавани Южной Месопотамии. Вероятно, уже в VIII—VII вв. до н.э. индийские суда заходили в порты Красного моря, а в VI—IV вв. до н.э., когда властители Персидской державы Ахемениды владели всем Ближним Востоком и Египтом, индийские купцы регулярно плавали в Вавилон.
Именно об этих плаваниях рассказывается в буддийском сказании «Вавилон джатака», где описано, как индийские купцы привезли в Вавилон (Баверу) павлинов.
В глубокой древности начались дальние плавания индийских судов в восточном направлении. В старинных китайских хрониках обнаружено краткое сообщение о посещении в VII в. до н.э. китайского порта иноземными купеческими судами.
Известный историк географических открытий Р.Хенниг также считает, что еще ранее 300 г. до н.э. существовали морские связи между расположенным в долине Ганга могущественным государством основателя династии Маурьев Чандрагупты и Южным Китаем, откуда вывозили шелк.
Судя по древним китайским хроникам, китайцы в то время не заплывали южнее острова Хайнань и северновьетнамских портов. Значит, наиболее вероятно, что морские связи Индии с Китаем осуществлялись на индийских судах.
В Древней Индии в I тысячелетии до н.э. мореплавание развивалось, вероятнее всего, на основе традиций речного судоходства.
Известно, что государство Косала в VI в. до н.э. утвердило свой контроль над Гангом, захватив порт Каши (Бенарес). О значении этого речного порта свидетельствует то, что после его захвата государство стало называться Каши-Косала.
В то время наиболее предприимчивые и отважные из купцов Каши плавали на своих судах с грузом хлопчатых тканей и других текстильных изделий, а также соли до устья Ганга и затем выходили в море, двигаясь вдоль берега на юго-восток и юго-запад.
Мы находим многочисленные свидетельства о развитии индийского мореходства с VII в. до н.э. в древних санскритских текстах. В «Ригведе» («3нании гимнов») — древнейшем письменном источнике, созданном в ХI—Х вв. до н.э. и записанном позднее, в VII в. до н.э. (когда предположительно возникла письменность в Северной Индии), — уже упоминаются стовесельные суда.
А это суда довольно значительных размеров. Для того чтобы разместить на борту 50 гребцов, длина судна должна быть не менее 40—50 м. Даже если считать, что наличие 50 гребных весел с каждого борта являлось поэтическим преувеличением, можно заключить, что создавшие «Ригведу» древние индийцы были знакомы со сравнительно длинными многовесельными судами.
Согласно древнеиндийской традиции, выходцы из Пенджаба во главе с Виджаей снарядили в VI—V вв. до н.э. целую флотилию, которая проследовала на юг, к Шри-Ланка. Иммигранты, высадившись на сушу, захватили самые удобные территории на севере и юге острова, а местное население, стоявшее на более низкой ступени общественного развития, оттеснили в горные районы.
В «Дхарма-сутре», состоящей из ряда самхит (собраний, сборников), для варны брахманов устанавливается суровый запрет на плавание в заморские страны. При этом древний автор (видимо, уроженец Южной Индии) указывает, что в северных районах такие плавания часты и не являются чем-то знаменательным.
В более поздних самхитах этот запрет уже не так категоричен. В тех из них, которые составляют законы Ману, зафиксированы правила страховки грузов, перевозимых по морю. Сообщается об особой кастовой группе, члены которой были заняты исключительно морской торговлей.
В Врихатсамхите излагаются даже основы древнего морского права, дополняющие указания, которые содержатся в других текстах.
О заморских плаваниях говорится и в эпической поэме «Махабхарата» («Великая война Бхаратов»). В другой эпической поэме, «Рамаяна» («Подвиги Рамы»), приводится немало географических сведений. В поэме царь обезьян Сугрива посылает своих слуг на поиски похитителя супруги Рамы — героя поэмы и друга обезьяньего царя. Сообщая своим слугам о восточном и южном маршрутах поисков, Сугрива упоминает о стране Кошакара. Средневековые комментаторы поэмы отождествляли эту страну с Землей шелковичных червей — Китаем. В описании маршрутов фигурируют острова Явадвипа (Ява) и Суварнадвипа (Золотой остров; вероятно, Суматра).
Некоторые сведения о морских плаваниях древних индийцев приведены в «Пуранах» («Книгах древности») — канонических текстах индуизма, созданных, как и «Махабхарата», в последних столетиях до нашей эры. Этот текст косвенно подтверждает факты колонизации индийцами стран Юго-Восточной Азии.
Развитию мореплавания в конце I тысячелетия до н.э. способствовали изменения в индийском обществе. В то время в империи Маурьев основной религией стал буддизм, характерными особенностями которого были отрицание деления людей на касты, поощрение контактов с другими народами и веротерпимость.
Все эти факторы способствовали поискам новых торговых партнеров и плаваниям индийских купцов IV—III вв. до н.э. вдоль всего побережья Индокитая, в том числе и на юге, у полуострова Малакка.
Индийские купцы проникли на Суматру и обследовали ее вплоть до южной оконечности. Затем они появились на острове Яве и ходили по Яванскому морю. Впоследствии они открыли Камфарный остров (Калимантан), проследили его северное побережье на протяжении более 600 миль и достигли острова Лусон, крупнейшего в Филиппинском архипелаге.
При археологических раскопках на Лусоне обнаружены ножи, топоры, дротики, бусы из стекла и полудрагоценных камней явно индийского происхождения, датируемые концом I тысячелетия до н.э. Всё это подтверждает, что торговые контакты между Северными Филиппинами и Южной Индией начались в глубокой древности.
С распространением в Индии буддизма стали складываться собрания притч-джатак, в которых излагалось учение Будды и описывались события его жизни. В джатаках нередко встречаются описания морских плаваний, совершаемых под управлением искусных кормчих. Вот один из подобных рассказов из Джатака-мала (Джатака Супарага), написанный в Индии на санскрите и пали в начале нашей эры.
«Бодисатва [земное воплощение Будды] был в ту эпоху совершенным кормчим; он знал течение звезд и никогда не испытывал ни малейшего затруднения в ориентировке; удивительно ведал цену предчувствиям обычным, случайным или чрезвычайным; не пренебрегал временем счастливым или неудачным; он различал области океана по рыбам, цвету воды, состоянию дна, птицам, горам и другим признакам; имел прекрасную память и полное самообладание; переносил зной, холод, дожди, усталость; обладал неслабеющим вниманием и сильным характером; вследствие своей способности управлять кораблями и приводить их по назначению он был предметом домогательства купцов. Так как ему удавались все его путешествия, его прозвали Супарага — благополучно достигающий другого берега»
В палийском варианте этого рассказа («Суппарака-джатака») Бодисатва-кормчий, уроженец крупного торгового порта Бхарукачкха на побережье Комбейского залива в Западной Индии, получает при рождении имя Суппарака-кумара (Счастливо достигающий берега) и к 16 годам становится самым искусным моряком в царстве Бхару. В море он слепнет и из-за потери зрения удаляется на покой.
Но слухи о его мастерстве доходят до далеких земель, и в Бхарукачкху являются купцы из заморской земли. Слепой кормчий ведет их корабль через четыре неведомых моря и приводит его в страну Валабху (по мнению Я.М.Света, это устье р. Иравади в Бирме).
Ясно, что именно такими знаниями, характером и способностями должны были обладать образцовые кормчие, которых, видимо, хватало в портах древней Индии.
Установлено, что в IV—III вв. до н.э. индийские купцы плавали к берегам Южной Аравии, а во II в. до н.э. совершали регулярные морские путешествия в Египет и Восточную Африку (в Эфиопию и Мозамбик). В связи с этим Я.М.Свет обоснованно считает, что индийские кормчие за два, а может быть, и за три века до грека Гиппала (конец II или начало I в. до н.э.) научились использовать сезонные муссонные ветры при плавании в открытом море. Это позволило проложить торговый путь из Индии в гавани Южной Аравии и в египетские порты на Красном море Миос-Хормос (Мышиную гавань) и Беренику напрямик через океан.
Очень вероятно, что индийцы плавали и вдоль сомалийского побережья на юг, к Софале и Мозамбику. Подтверждением служат находки в Зимбабве монет греко-бактрийских царей II в. до н.э. Держава этих монархов располагалась на территории Средней Азии, Афганистана и Северной Индии.
Из гаваней Южной Индии при следовании в Египет суда шли прямо на остров Сокотру — Диоскориду античных источников, Сукхаджарадвипу (Счастливый остров) в индийских рукописях. Плавания на запад выполнялись обычно в декабре, когда устойчиво дул северо-восточный муссон.
Переход из Южной Аравии к портам западного побережья Индии продолжался обычно 30—40 суток. Из Египта суда выходили в июле, чтобы использовать летний юго-западный муссон.
Возможно, что именно индийцы были учителями и наставниками египетских греков в части плаваний через Аравийское море в Индию. Об этом свидетельствуют обстоятельства плавания в Индию грека Эвдокса из Кизика, посла при дворе египетского правителя Птолемея VII Эвергета (145—116 гг. до н.э.).
В 120 г. до н.э. Эвдокс встретился в Александрии с индийским моряком, чей корабль потерпел аварию у берегов Красного моря. Этот моряк помог Эвдоксу доплыть на специально снаряженном корабле до Индии, а затем благополучно вернуться в одну из египетских гаваней. Ясно, что индийские моряки обучили Эвдокса искусству использования муссонных ветров для плавания через Аравийское море.
В Индии Эвдокс узнал о возможности плавания вокруг Ливии (Африки). Он вторично добрался на корабле до Индии, а возвратившись в 115 г. до н.э., попытался осуществить плавание в Индию вокруг Ливии. Эвдокс отплыл в Гадес (Кадис на южном побережье Пиренейского полуострова) и далее двинулся на юг вдоль берегов Африки. Правда, так и не установлено, до какого пункта побережья Западной Африки он смог добраться.
Во II в. до н.э. основными гаванями на северо-западном побережье Индии были Бахардипур (Барбарикон), расположенный в устье Инда, и Бхарукачкха (Баругази или Баругасы), в Камбейском заливе. Через эти гавани осуществлялась торговля Индии с Аравией, греко-римским Египтом и — через последний — со всеми странами Средиземноморья.
Античный автор, вероятнее всего греческий купец из Александрии, которого в исторической литературе называют Псевдоарриан (по имени древнегреческого историка II в. н.э. Арриана, которому ранее приписывали цитируемое далее сочинение), в I в. н.э. довольно красочно описал кипучую торговую деятельность в порту Бхарукачкха:
«В этот торговый пункт ввозится вино, особенно италийское, лаодикийское [Лаодикея — город в Сирии] и арабское, затем медь, олово, свинец, кораллы, хризолиты, одежда простая и всякого рода поддельная, разноцветные пояса в локоть шириной, стиракс, мелилотон [особый вид египетского лотоса], грубое стекло, сандарак, сурьма, золотые и серебряные денарии, выгодно обмениваемые на местную монету, не очень ценное и не очень пахучее мирро. Для царя же в эти места ввозятся ценные серебряные сосуды, знающие музыку мальчики, красивые девушки в гарем, отборные вина, обычные ценные одежды и отличные мази.
Из этих мест вывозятся нард, кост [ароматный корень, похожий на перец], бделла [смола винной пальмы, служила для варки опьяняющего напитка], слоновая кость, изделия из оникса и муррина [стеклянные сосуды, обработанные шлифовкой и другими способами для придания особого цвета], ликион [колючий кустарник, корни которого шли на приготовление лекарств], всякие вещи из хлопка, материи серские [вероятнее всего, шелковые] и молохиновые [по-видимому, хлопчатобумажные более грубой выделки], ткани, длинный перец и всё то, что привозится из других торговых пунктов. Приезжающие на этот рынок купцы из Египта отплывают, чтобы попасть вовремя, около июля месяца, который [по-египетски] называется епифи».
Ясно, что товары, поступавшие в Бхарукачкху, не только насыщали местный рынок и удовлетворяли потребности тамошнего властителя, но и предназначались для многих других знатных и незнатных покупателей в государствах Северной и Западной Индии.
Основные статьи экспорта через эти порты составляли пряности, слоновая кость, ароматические смолы (нард), сахарный тростник, хлопчатые ткани, китайский шелк, который индийские купцы перепродавали в страны Средиземноморья.
Экспорт по стоимости превышал импорт. Древнеримский ученый Плиний Старший (23 или 24 — 79 гг. н.э.) сетует на то, что из-за расточительности римских богачей «по самому низкому расчету Индия, Сери [Китай] и этот полуостров, Аравия, каждый год отнимают у нашей империи по 100 миллионов сестерциев».
В то время на востоке Индии располагалась сильная морская держава Калинга, которая занимала полосу Коромандельского побережья от устья реки Маханди и на юг почти до устья реки Кришна. Главными гаванями Калинги, через которые шел основной поток грузов, были на севере Ганжам и Супара (Палура и Сипара), на юге — Масулипатам (античная Масилия или Маналиарна).
Южнее Калинги, до устья реки Кавери, располагалось тамильское царство Чола, столица которого, Урайур (Аргару по «Географии» Птолемея, II в. н.э.), находилась близ современного города Тригинополи.
В Чола были два крупных порта: Каверипаддинам или Каверипатнам (Хаберис у Птолемея) в устье реки Кавери и Падуке (нынешний Пондишери), а также менее значительный порт Сопатма в районе современного Мадраса. Эти гавани были основными пунктами на юге Индии, откуда отплывали суда в страны Юго-Восточной Азии.
Южнее устья Кавери начиналось небольшое государство Пандия (Пандион), которое располагалось вдоль Коромандельского берега до мыса Коморин — крайней южной оконечности Индостана. На западном, Малабарском, берегу владения Пандии простирались до Кочинской бухты.
